Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы - Страница 100

100

— Если все будет благополучно, скоро.

— На этой же машине?

— Да.

— Но это же опасно!

— Ничего, они успеют ее перекрасить и даже номера другие повесят.

Мария была в восторге от смелого поступка Кузнецова и засыпала меня вопросами, на которые я не успевал отвечать. Однако все это время меня беспокоила мысль: почему покушение совершилось на пятнадцать минут раньше назначенного времени?

Сосед Левицкой — Юзек Гамонь, возвратясь с работы, сообщил, что убиты министр финансов доктор Геель и его помощник. На месте происшествия нашли документы какого-то украинского националиста, прибывшего из Германии, исполнявшего поручения самого Бандеры. На улицах задерживают всех украинцев, и даже полицаев, на которых падает подозрение. То же повторил и муж Марии — Феликс. Эти сообщения встревожили меня. Николай Иванович ошибся и вместо Даргеля уничтожил Гееля. А сегодня в Москву отправят сообщение, что убит Даргель. Неправильная информация грозит многими недоразумениями, а возможно, и неприятностями для Кузнецова. Я вспомнил, как он накануне просил меня:

— Ты, Николай, постарайся поточнее узнать, как будут оккупанты реагировать на убийство наместника Геббельса на Украине. И обязательно достань газету с некрологом.

А тут — ошибка, о которой нужно немедленно сообщить и отряд. Я собрался уходить.

— Куда ты сейчас пойдешь? — всполошилась Мария. — Ты же слыхал, что у Феликса дважды проверяли документы.

— Ну и что же? Они ищут подозрительных лиц из украинского националистического центра, а я — Ян Богинский, чистокровный католик, уроженец Костополя.

— А разве обязательно надо идти?

— Да. Произошла ошибка. Вместо Даргеля убит министр финансов Геель. Об этом необходимо немедленно сообщить в отряд. Попробую разыскать Мишу Шевчука, посоветуюсь с ним.

— Тогда и я пойду с тобой. Хоть проведу через центр. Так будет безопаснее.

— Благодарю, не беспокойся.

Но в таких случаях Левицкую трудно было уговорить. Мы вышли с ней на улицу, и она, взяв меня под руку, принялась по-польски весело тараторить мне на ухо. Встречным казалось, что идет пара влюбленных, и лишь один патрульный, стоявший у железнодорожного переезда, остановил нас и строго потребовал предъявить документы.

Мария кокетливо заглянула немцу в глаза и вынула из сумочки свое удостоверение. Но патрульный не стал добрее.

— Я не у вас спрашиваю документ, а у вашего кавалера! — сердито крикнул он.

— Прошу вас, — чисто по-польски произнес я и протянул свое удостоверение.

Проверив аусвайс, патрульный потребовал мельдкарту и, лишь убедившись, что документы в порядке, вполне вежливо поблагодарил и сказал по-польски:

— Скажите своей мадам, чтобы она меньше скалила зубы. Сегодня не время для веселья.

— А чего это я должна грустить? Мы с Янеком так любим друг друга…

— Любите себе сколько угодно, но в такой грустный момент держите свою радость при себе. Вы разве не слышали, что сегодня убит генерал?

— Слышали, уважаемый пан, — ответила Мария, — как же, слышали, но и вы, вероятно, знаете, что генерал пал жертвой любовной истории.

Патрульный строго посмотрел на мою попутчицу и сказал:

— Слухи об убийстве министра финансов на почве любовной интриги распространяют такие, как вы, уважаемая мадам. Потому что в вашей голове, вероятно, ничто не держится, кроме…

Он взглянул на меня и добавил:

— Благодарите бога, что у вас такой хороший парень и что он с вами. Идите лучше, куда шли. Только помните, что до комендантского часа осталось сорок минут.

За переездом мы расстались. Я пошел к Вале Довгер. Там уже был Михаил Шевчук.

— Хорошо, что ты пришел. Что делать? Тебе известно, что операция Кузнецову не удалась?

— Почему не удалась? — возразил я. — Наоборот — прошла блестяще. Ты бы видела, что делается в городе, послушала бы, что говорят!

— Ты слышишь? — Валя обернулась к Шевчуку. — Он, вероятно, еще ничего не знает.

— Почему не знаю?

— Что же ты знаешь?

— То, что вместо сенатспрезидента Даргеля убит имперский советник министр финансов доктор Геель.

— Как тебе это нравится?

— А что в этом плохого? Не стало еще одного фашиста. К тому же немцы дезориентированы. Гестаповцы нашли документы какого-то агента Бандеры, и в городе уже не видно шуцполицаев.

— Но Даргель ходит живой!

— Придет и его черед.

— Я тоже говорю Вале, что ничего страшного не произошло, — сказал Шевчук. — Хуже всего, что Николай Иванович уверен в смерти Даргеля.

— Нужно немедленно идти в отряд, — заспешила Валя.

— Я тоже об этом думал и пришел к вам посоветоваться.

— Сегодня выходить из города опасно, — сказал Шевчук, — на всех дорогах расставлены патрули.

— Пойдем завтра. Утром выйдут газеты, и мы их захватим с собой. А все же интересно, почему Кузнецов поспешил?

— Непонятно, — ответила Валя. — Я несколько раз повторила ему, когда именно Даргель идет на обед. И надо же было, чтобы Геель, который всегда едет на машине, пошел пешком. Кузнецов, наверное, перепутал его с Даргелем, решив, что тот немного нарушил свой распорядок.

— А кто он такой, этот Геель?

— Тоже крупная рыба. Заместитель рейхскомиссара по финансам. В рейхскомиссариате его не любят за скупость. Говорят, он не всегда слушался даже самого Коха. Мой шеф, узнав о смерти Гееля, вздрогнул и пустил слезу. Но по выражению лица легко можно было понять, что в душе он рад. Дня два тому назад он проклинал Гееля за то, что тот не разрешил ему приобрести новую автомашину.

100