Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы - Страница 122

122

— Здравия желаю, товарищ генерал! Разведчик отряда полковника Медведева Николай Гнидюк с группой партизан прибыл в расположение вашего соединения…

— Садись. Не надо этих официальных формальностей, не люблю их. Расскажи лучше, как вы там похищаете немецких генералов…

Федоров рассмеялся, и меня охватило чувство, будто я сижу не с генералом, не с командиром огромного партизанского соединения, а с таким же, как я, разведчиком, с которым мы давно знакомы.

Я начал рассказывать о товарищах — о Николае Ивановиче, Коле Струтинском, Вале Довгер, Мише Шевчуке, Лидии Лисовской, о том, как погиб Коля Приходько, о встрече Кузнецова с Кохом, об убийстве Гееля, о наших здолбуновских товарищах, о подрыве Прозоровского моста через Горынь…

Алексей Федорович слушал внимательно, разговор затянулся до вечера.

На следующий день в сопровождении федоровцев мы двинулись на Ковель. Решили дотемна форсировать реку Стоход. Русло этой довольно капризной речушки было расчленено на несколько рукавов, поверхность покрывала тоненькая пленка льда. Выбирая покрепче места на гладком ледяном покрове, мы переползли реку. Но как мы ни старались бесшумно перебраться на противоположный берег, не удалось избежать «аварии». Был в нашей группе боец Мамадзянов. Родом он из Азербайджана, перед войной служил в Ковеле, хорошо знал город и рассказывал, что имеет в нем знакомых и даже невесту. Был он отважным партизаном, дисциплинированным и находчивым разведчиком, преданным товарищем. Добравшись до середины реки, Мамадзянов остановился и оперся на карабин. Лед под ним треснул, и разведчик провалился в ледяную воду. Сам он как-то выбрался на берег, но карабин ушел под лед.

— Ну, как ванна? — шутили хлопцы.

Но Мамадзянову было не до шуток. Он страшно переживал, что потерял оружие.

— Успокойся, карабин достанем тебе другой. Разве у нас в отряде мало оружия? Плохо, что весь мокрый, еще заболеешь в пути. Что тогда нам с тобой делать?

Но успокоить разведчика было нелегко. Как мы ни уговаривали, он все-таки прыгнул в воду и, ломая лед, принялся ногами ощупывать дно. В неглубокой речушке он скоро нашел карабин, но двигаться в мокрой одежде, покрывавшейся тонким льдом, не мог. Нужно было немедленно переодеться или высушить одежду. Как это сделать? До ближайшего села километров двадцать, и заходить туда опасно, можно нарваться на бандеровцев. Позади — Стоход. Может, вернуться к федоровцам? Но тогда мы потеряем сутки, а нам необходимо быть в Ковеле. Как быть? Как помочь товарищу? И тогда кто-то из ребят предложил:

— Пусть каждый из нас даст Мамадзянову одну сухую вещь.

Это предложение всем понравилось, и, постукивая от холода зубами, мы начали раздеваться. Одели потерпевшего, а потом все пробежали километров пять, чтобы согреться. Процедура помогла, согрелся даже наш «утопленник». Все обошлось благополучно.

Остановились мы не в самом Ковеле, а неподалеку, на одном из хуторов вблизи села Колодяжно. Линейный обходчик, хороший знакомый Саши Яцюка, встретил нас гостеприимно и без колебаний принял в свою хатенку, стоявшую недалеко от железнодорожной линии Ковель — Киверцы. Тяжелый переход изнурил ребят, и они быстро уснули.

На следующий день, разведав обстановку, мы решили квартиру линейного обходчика превратить в партизанский «маяк», откуда можно будет проводить всю работу.

— Здесь, хлопцы, — говорил нам железнодорожник, — можете жить хоть целый год. Никакая бестия не додумается, что под самым носом у швабов разместились партизаны. Вы тут не первые. Были и от Федорова, и от Сабурова, и от «дяди Пети», а вы от кого?

— От Медведева, слыхали?

— Слыхать слыхал, но в наших краях медведевцев не было.

— А немцы к вам не заходят?

— Что им тут делать? Живу я — сами видите как, — ничего у меня нет. Они идут туда, где есть сало, яички, куры…

Отдохнув после дороги, мы разработали подробный план наших действий.

Первыми в город ушли Мамадзянов и Яцюк, за ними отправились еще два товарища, остальные устроились на чердаке возле дымохода, хорошо нагревавшегося после топки печки. В крыше сделали отверстие для наблюдения. Хозяину дали денег, и он принес из города еды, купил даже две курицы. Через час одна из них кипела в чугунке, и не только в хате, но и по хутору разносился ароматный запах. Мы сидели на чердаке и с нетерпением ждали, когда же хозяин пригласит к столу.

Но случилось неожиданное. Очевидно, услышав запах супа, трое немцев, охранявших железную дорогу, зашли в дом обходчика. Мы вынуждены были сидеть на чердаке, затаив дыхание и не имея права даже шевельнуться. А фрицы, увидев, что в печке варится курица, не уходили из хаты до тех пор, пока ее не съели… Не буду описывать наши переживания, когда немцы с аппетитом хлебали горячий суп и обгладывали косточки. Хлопцы нервничали, посылали проклятья непрошеным гостям, однако сделать ничего не могли: не вступать же в бой за какую-то курицу! Этот случай остался вне нашего дневника, а Александр Александрович Лукин, которому я по возвращении в отряд рассказал, не мог удержаться от смеха.

Наш поход в Ковель оказался полезным. Мы достали ценные сведения об этом большом железнодорожном узле, который немцы пытались превратить в опорно-стратегический пункт.

Дольше всех в городе пробыл Саша Яцюк. Он узнал, что гитлеровская железнодорожная администрация особое внимание уделяет двум направлениям: Любомль — Люблин — Варшава и Владимир-Волынский — Рава-Русская — Львов. В течение недели тут была заменена вся служба на более надежную из числа фольксдойче и приехавших из Германии железнодорожников.

122