Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы - Страница 142


К оглавлению

142

— Ваня, полный вперед!

Машина тронулась с места и помчалась по центральной улице, обдавая пешеходов брызгами мокрого грязного снега.

— Ну, рассказывайте, как вы сюда попали? Что нового в Ровно? — спросил Николай Иванович.

Она рассказала о вызове в гестапо и разговоре с Конрадом, о встрече с Метусем, о том, как оказалась во Львове. Услышав об аресте Вали и семьи Боганов, Кузнецов помрачнел.

— Новости печальные, — сказал он. — Если б мы находились в Ровно, можно было бы что-нибудь придумать и освободить их. А сейчас вся надежда на наши войска. Они наступают так стремительно, что могут помешать фашистам учинить расправу над товарищами.

— А как вы? — спросила Лисовская. — Давно уже во Львове?

— С неделю.

— И не дали о себе знать? Вы же обещали…

— Обещать обещал, а приехал и увидел, что вам лучше оставаться в Ровно.

— Но почему?

— Вы поймете сами, Львов — не Ровно. Прежде чем начать там действовать, наши ребята провели большую подготовительную работу. У них было для этого время. Ровно считался глубоким немецким тылом. И наши разведчики, не вызывая подозрений, были в относительной безопасности. А теперь — не те времена. Вы бы посмотрели, как перепуганы эти завоеватели! Они чувствуют неотвратимость своего конца и дрожат от ужаса. А перепуганный хищник еще опасней. Сегодня на совещании выступал вице-губернатор Галиции Бауэр. Слышали бы вы, как он с пеной на губах требовал усиления репрессий против неблагонадежных. Почти каждый вечер здесь устраиваются облавы. Отряды карателей, гестаповцев, фельджандармерии не перестают бесчинствовать. Во Львове немало отважных людей, наших патриотов, и они доставляют много неприятностей оккупантам. Но мне никак не удается связаться с ними. С нами приехал Янек Каминский, у него тут есть знакомые, родственники. Ян пытается через них разыскать надежных людей. Но пока безуспешно. Если так будет продолжаться, нам придется оставить свои «визитные карточки» и пробираться навстречу своим. При условии, конечно, если советские войска раньше не придут сюда. Так что, дорогая Лидия Ивановна, вам нужно было оставаться в Ровно…

— Нет! — возразила Лисовская. — Как я могла сидеть спокойно, когда идет война! Я не успокоюсь, пока ни одной гадины не останется на нашей земле. Вы тут рискуете жизнью, а я должна отсиживаться дома, зная, что гестапо охотится за вами. Я должна была вас найти и счастлива, что встретила.

— И я рад вас видеть. Но, к сожалению, нам снова придется расстаться. Если возникнет необходимость, мы свяжемся с вами. Вы где остановились?

— У приятельницы, Рузи, я вам о ней говорила. Она обещала похлопотать за меня перед самим шефом.

— Хорошо, вот через нее мы вас и найдем. Но повторяю: если только в этом будет крайняя необходимость.

Она понимала Николая Ивановича. Львов действительно не Ровно. И время теперь не то. Там они могли свободно ходить, вместе проводить вечера в веселых компаниях немецких офицеров, и никому не приходило в голову, что гауптман Пауль Зиберт и его подруга «фрейлейн Леля» советские разведчики. Это было раньше. Это было в Ровно, в городе, где Николай Иванович имел не одну конспиративную квартиру и не одного помощника. И почти ежедневно он поддерживал связь с отрядом. А здесь? Здесь ему приходится решать все одному, действовать вслепую. Она даже не может пойти с ним в ресторан. Кто знает, не следят ли за ней? Недаром же этот Конрад интересовался Паулем Зибертом. Может, гестапо рассчитывает с ее помощью напасть на его след? Не выйдет! Да, Николай Иванович прав: им нельзя встречаться. Нужно ждать. Ждать и искать связи с местными подпольщиками.

И снова, как в тот снежный декабрьский вечер, они расстались. Серый лимузин уехал, увозя того, ради которого она приехала в этот большой, загадочный город, а она стояла и грустно смотрела вслед маленькому красному огоньку, пока тот не растаял в вечерней синеве.

Вскоре Львов взволновала весть, что средь бела дня неизвестный немецкий офицер убил вице-губернатора Галиции доктора Отто Бауэра и его президиал-шефа доктора Шнайдера. Узнав об этом, Лидия Ивановна вспомнила, с какой ненавистью Николай Иванович рассказывал ей о выступлении Бауэра на совещании, и поняла, что Пауль Зиберт продолжает борьбу.


…И вот она сидит в своей комнате, за стеной спит старенькая мать, рядом сестры слушают ее рассказ, а она думает о нем. Майя не видела его в отряде. Где же тогда он? Среди наших или снова среди врагов? Где ты, Пауль Зиберт? А может, его зовут уже не Паулем, а Куртом или Гансом? И фамилия у него другая. Все может быть… Может, даже… Нет, нет! Ни в коем случае! Она гонит от себя страшную мысль. Он есть! Он жив! Он должен жить! Такие, как он, не умирают!..

ГЕРОИ НЕ УМИРАЮТ

А Николая Ивановича Кузнецова уже не было в живых. Вместе со своими боевыми товарищами Яном Каминским и Иваном Беловым он погиб в неравном поединке с врагами, погиб как герой, до последнего вздоха не выпуская из рук оружие. Случилось это в ночь с восьмого на девятое марта 1944 года, через два месяца после того, как расстались мы с ним на заснеженной опушке Цуманского леса.

Два месяца… Где он был на протяжении этого времени? Что делал? Невозможно во всех деталях, шаг за шагом проследить за действиями тройки отважных советских разведчиков, так как нет человека, который бы все это время находился вместе с ними и которому бы они доверяли свои тайны. Тем, кто пытается воссоздать картину последних двух месяцев жизни и борьбы Кузнецова с врагом, приходится пользоваться отрывочными, иногда даже противоречивыми материалами, отбирая буквально по крохам наиболее вероятные факты и делая допустимые предположения.

142