— Можете сесть, — сказал бандит.
Кузнецов опустился на лавку.
Через несколько минут в комнату вошел здоровяк полицай в бараньей шапке. В руках он держал удостоверение, отобранное одним из бандитов у Кузнецова.
— Так это ты? — громко пробасил он, уставившись на Николая Ивановича. — Как тебя там? — Он заглянул в удостоверение. — Зи-берт, да? — Достал из кармана какую-то бумагу, посмотрел в нее и, весело блеснув глазами, заорал: — Попался! Хлопцы, берите его на мушку! Только смотрите! Вы знаете, что это за птица? Я сейчас пойду позову панов атаманов, пускай посмотрят, какую птичку я поймал. Пусть позавидуют: двадцать пять тысяч злотых у меня в кармане!
И с хохотом вышел из комнаты.
Вскоре с улицы послышались пьяные голоса.
— Ребята, дайте закурить, — попросил Кузнецов.
Один из охранявших насыпал на стол немного самосада и положил кусочек газеты. Этого Кузнецову и нужно было. Он свернул цигарку и поднес ее к лампе, пытаясь прикурить. Открылась дверь, и в ней показалась знакомая фигура в бараньей шапке.
В то же мгновение лампа погасла. Раздался возглас:
— Вот как умирают советские партизаны!
И вслед за этим разорвалась граната.
Так погибли Николай Иванович Кузнецов и Ян Каминский. А с Иваном Беловым бандиты расправились еще раньше…
Обо всем этом рассказали Николаю Струтинскому и другим боевым друзьям героя-разведчика жители села Боратин. Они и помогли найти место, где утром девятого марта 1944 года по приказу бандеровских атаманов двое боратинских жителей — Громак и Олейник — закопали изувеченное взрывом тело «немецкого офицера».
Для них он был лишь немецкий офицер…
А в октябре 1959 года в Москву к известному советскому ученому, доктору исторических наук М. М. Герасимову приехал ассистент кафедры судебной медицины. Львовского медицинского института В. Н. Зеленгуров. Он положил перед профессором фотографию молодого человека, не называя его имени, а рядом поставил коробку, в которой находился череп, раздробленный на пятнадцать частей.
— Мы просим вас, — обратился Зеленгуров, — установить, действительно ли это череп человека, изображенного на фотографии.
После кропотливой, сложной работы, проведенной М. М. Герасимовым и его ассистентами, оказалось: портрет и череп принадлежат одному и тому же человеку.
Этим человеком был Николай Иванович Кузнецов.
…Он родился двадцать седьмого июля 1911 года в небольшом русском селе Зырянка на Урале. Отец и мать были честными и трудолюбивыми крестьянами. Такими же воспитывали своих детей — Агафью, Лидию, Нику (так в семье называли Николая Ивановича) и Виктора.
С детства Ника был сообразительным и любознательным. Шести лет научился читать и писать. Мальчонкой полюбил рассказы отца о славных русских богатырях — Илье Муромце, Евпатии Коловрате, матросе Кошке, заучивал наизусть патриотические стихотворения Пушкина и Лермонтова, которые читала ему старшая сестра.
Шел бурный восемнадцатый год, когда семилетний Ника Кузнецов сел за парту начальной школы.
А кругом пылал огонь гражданской войны. Простые люди с оружием в руках защищали молодую Советскую республику. Был среди них и Иван Павлович Кузнецов — отец будущего разведчика. Тяжело было бороться. По-звериному зарубили белоказаки дядю Николая — Осипа Павловича. Надолго запомнил это русоволосый мальчик.
Его любимым героем позже стал Григорий Котовский. Быть таким же сильным, смелым, ловким и неуловимым, как он, — об этом мечтал Ника. И спустя десятилетия, в Ровно, мы не раз слышали от него восторженные слова о легендарном герое гражданской войны.
Школа… Техникум… Комсомол…
Не было и шестнадцати, когда похоронил отца: туберкулез. Пришлось оставить Тюменский сельскохозяйственный техникум и поступить на первый курс Талицкого лесного — ближе к родным.
Книги, конспекты, комсомольские диспуты, походы на лыжах, стрельба в тире, городки, баскетбол, драматический кружок. Иностранного языка в техникуме не изучали, но второкурсник Кузнецов, на удивление всем, изучал немецкий, а чтобы не только знать грамматику и отдельные слова, но и говорить, — частенько заходил в домик лесничего Гунольда.
После техникума — Коми-Пермяцкий округ, город Кудымкар, работа, общественные поручения. Он — уполномоченный окружкома ВЛКСМ по учету комсомольских билетов, руководитель кружка политграмоты. Выкраивает время, чтобы почитать книгу, посидеть над учебником: готовится к поступлению в институт иностранных языков. Знакомится с преподавателем педагогического училища, который хорошо владел немецким языком, и часто встречается, разговаривает с ним.
Однако стал Николай Иванович не преподавателем иностранного языка и не переводчиком, а инженером-конструктором «Уралмаша». Перед этим же был Свердловский индустриальный институт. И на заводе не расставался он с учебником немецкого языка. Нашлись иностранные специалисты (в частности, немецкий инженер коммунист Затлер), которые стали частыми собеседниками Кузнецова. Дипломный проект он защищает на немецком языке.
Приобретенный практический опыт, теоретические знания, безупречное владение иностранным языком — все это делало Кузнецова ценным специалистом, и его приглашают в Москву на должность военного инженера. Когда же начинается Великая Отечественная война, он добровольно идет в парашютно-десантные части Красной Армии. Рвется в бой, во вражеский тыл, в разведку, но ему отвечают: «Погоди, придет и твой черед».
Вот отрывок из рапорта командованию, написанного Кузнецовым третьего июня 1942 года: