— Об этом не нужно. Это нас не интересует, — перебил его немец. — Лучше скажите, чем вы занимались последние два года?
— Я, господин начальник, по специальности не милиционер. Я портной. В милицию меня забрали большевики. Пришлось из двух зол выбирать меньшее. Я и подумал: лучше в милицию, чем в армию. В милиция хоть какую-нибудь копейку можно зашибить. Увидишь: шофер выпил в буфете кружку пива, а потом сел за руль. Подойдешь: «Ну-ка, давай права». А он вместо прав червонец тычет. Или налузгает на перроне какая-нибудь бабенка семечек. Подойду, козырну: «Платите штраф, гражданочка!» Заплатит. А квитанцию можно не выдавать. Правда, попадались такие, что требовали, но…
— Хватит, хватит об этом. Вы так и не ответили мне, что делали в последнее время.
— Заговорился немного. Так вот, я уж докладывал вам, что умею шить. Говорят, даже неплохо. Извините, мне кажется, правый рукав вашего кителя морщит. Где вы его шили? Дали бы мне, я бы сделал вам люкс. И вообще, если вам потребуется что-нибудь пошить…
— Ну хорошо, — остановил его болтовню немец. — О портновских делах — после. Скажите, а вы ни с кем не встречались, никаких чужих поручений не выполняли и сами никому ничего не поручали, никого ни о чем не просили? Вы подумайте, подумайте хорошенько. Может, забыли, так припомните. Скажем, вы никому не помогали куда-нибудь выехать?
Некоторое время Дмитрий делал вид, будто напрягает память, стараясь что-то припомнить. Так продолжалось несколько минут. Потом на его лице появилась радостная улыбка.
— Было, было такое, господин начальник. Еще в прошлом году познакомился я с одним хлопцем. Звать Николаем. А вот фамилию, извиняйте, не помню. Не то Сиваков, не то Севастьянов… Помню, что на «С», и фамилия русская, а вот как его…
— Может быть, Сысоев? — спросил фашист, заглянув в какую-то бумажку, лежавшую перед ним.
— Так, так, Сысоев, — обрадовался Красноголовец. — И как это я мог забыть? Старость. — Он рассмеялся. — Так вот этот Сысоев пообещал хорошо заплатить тому, кто достанет ему пропуск, чтобы выехать на Подолию. Где-то там у него, сказывал, невеста.
— Ну, и вы достали?
— Вот когда мы с ним шли и толковали об этом, попался нам навстречу один мой давнишний приятель. Шкуратов его фамилия. Он поваром на станции в буфете служил, а я — в милиции. Ну и понятно, я частенько захаживал к нему на кухню. Там у него маленькая комнатка имеется, мы закрывались и… ну, сами понимаете, мне в милицейской форме в зале пить нельзя, а там…
— Вы опять не о том.
— Еще раз извините. Так вот. Этот — как его? — ага, Сысоев, сразу же к Шкуратову, с той же просьбой. И Шкуратов достал ему пропуск. И, видать, не задаром… Я так понимаю, Шкуратов может доставать всякие пропуска. К нему в конторку заходят хлопцы и из городской управы, и из бангофжандармерии, и даже из комендатуры. Заходят, так же, как прежде заходил я…
— Ну, а вы сами не обращались за пропуском к этому повару?
— А зачем он мне? Сам я портняжничаю понемножку в Здолбунове, ездить на заработки мне никуда не нужно…
— Так не обращались? Ну, а не для себя, для какого-то своего приятеля, а?
— Ну, господин начальник, я вижу — вы знаете больше меня. Вы имеете в виду Максименко?
— По-моему, я вас допрашиваю, а не вы меня, — сказал офицер, но в его тоне Красноголовец не почувствовал недовольства.
— Про Максименко можете спросить самого Шкуратова. Не знаю, кто этому Максименко посоветовал обратиться ко мне, только я его отправил к Шкуратову. А договорились ли они, и достал ли ему Шкуратов пропуск, и выехал ли этот Максименко, я так и не знаю… Если дозволите, я вас все-таки о чем-то спрошу.
— Ну?
— Почему вы меня об этом расспрашиваете? Что, Шкуратов попался, и вы меня допрашиваете, как свидетеля? Так я вам должен сказать, что ничего общего с этим Шкуратовым у меня не было. Только чарку пил у него в конторке.
— Это не вашего ума дело: попался Шкуратов или нет. Вы думайте лучше о себе, а не о нем. Неужели вам, как бывшему советскому милиционеру, никто не предлагал помогать партизанам? А?
Не услышав никакого ответа, эсэсовец проговорил:
— Ну, ладно. Пока и этого достаточно. Мы встретимся с вами завтра утром. У вас есть время хорошо все обдумать и взвесить. Ваша участь зависит только от вас. Помните: мы умеем жестоко наказывать тех, кто нам противится, но в то же время мы щедро награждаем наших помощников. Мы, немцы, умеем ценить хорошие услуги. И у вас есть возможность в этом убедиться. А теперь ступайте.
Нажал кнопку звонка. Вошел автоматчик. Офицер что-то сказал ему по-немецки. Потом обратился к Красноголовцу:
— Вас отведут в более приличную камеру.
— Покорно благодарю, господин начальник.
Опять в камере. Теперь хоть есть на чем сидеть и лежать. Правда, голые доски, без матраца, а все же койка.
Похоже, что эсэсовец доволен допросом. В сущности, это был даже не допрос, а беседа с глазу на глаз, без лишних свидетелей и официальных протоколов. Должно быть, для того и отказались немцы от разговора через переводчика, чтобы больше настроить на откровенность.
А теперь? Теперь совсем другое дело. Недаром этот гитлеровец так вежлив. Хитрый лис! Хорошо умеет обрабатывать.
Но он клюнул. Клюнул на крючок. Все правильно — брехни нет: Шкуратов достал пропуск Сысоеву, Шкуратов помог отправить и Максименко, в конторке у Шкуратова всякие люди бывают…
Красноголовец довольно улыбнулся: все идет по плану. Он вспомнил, как недавно сидели они с заместителем командира в землянке, пили чай и беседовали о здолбуновских делах.