Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы - Страница 61

И вот я иду по указанному адресу. Стучу в дверь небольшого особнячка, спрашиваю, дома ли хозяйка, и слышу ответ:

— Сегодня ее не будет.

На следующий день иду к ее дому, и снова неудача. Так продолжалось несколько раз, пока младшая сестра Лидии Ивановны — Лена (я уже успел с нею познакомиться) сказала:

— Лида просила зайти в среду. В этот день она выходная.

Наконец среда. Подхожу к знакомому особняку, стучу. Дверь открывает стройная молодая блондинка. Выше среднего роста, с красивым смуглым лицом и большими серо-голубыми глазами. «Это она!» — думаю я и произношу:

— Привет от Попова.

— Здравствуйте, — отвечает. — Будем знакомы — Лисовская. Я так и думала, что вы от тех ребят. Проходите в комнату и чувствуйте себя как дома.

Так мы познакомились. Она рассказала, что хорошо знает немецкий язык и поэтому ее назначили метрдотелем («Значит, не обычной официанткой», — подумал я) офицерского казино…

— Я ненавижу швабов, — говорила она мне. — О, если бы вы знали, как я их ненавижу! Что им нужно на нашей земле? Вы видели виселицы на улицах Ровно? Господи, как это ужасно! Звери! А называют себя освободителями. Уничтожать их, беспощадно уничтожать, чтобы не издевались над нами. Сколько страданий принесли они! А было так хорошо! Когда в тридцать девятом году пришли сюда советские войска, люди встречали их с цветами. А этих извергов надо встречать пулями. На каждом шагу их должна подстерегать месть.

Говорила Лидия Ивановна искренне, чувствовалось, что она много пережила, что горе народа — это ее горе.

— Посоветуйте, что я должна делать. Годы идут, мне уже за тридцать («Никогда нельзя дать», — подумал я), так хочется счастья, семьи. Нет, вы не можете этого понять! А они разрушили все! Как я рада, что удалось связаться с вами! Я готова на все. Поручите мне любое дело — выполню.

Но одно обстоятельство заставляло настороженно относиться к ее рассказам. Обычно, когда мы заводили новое знакомство, нас спрашивали: «А чем я могу быть для вас полезным?» Лидия Ивановна подобных вопросов не задавала. Она сама начала излагать один за другим планы своей будущей подпольной деятельности, как будто они у нее были готовы заранее:

— Я могу подкинуть вам важного генерала… Или, если хотите, проведу ваших людей в казино, когда там будет сборище немецких офицеров… Могу подсыпать в блюдо яд… Могу выкрасть папку с секретными документами…

Все эти «могу» заставляли меня задуматься, не маскировка ли это? Подозрение мое усилилось, когда ночью к Лисовской пришли гестаповцы.

Квартира Лидии Ивановны была просторной (три большие комнаты и кухня с верандой), но, с нашей точки зрения, очень неудобной, так как окна выходили на улицу и не было «черного хода».

Вместе с Лисовской жила ее старенькая мать, сестра Лена и брат Володя. Они держались обособленно, не вмешивались в дела молодой хозяйки, тем более что она была основным кормильцем.

Первый наш разговор затянулся допоздна, и Лидия Ивановна предложила мне заночевать в ее квартире.

— Можно всегда пользоваться ею, как собственной, — добавила она.

Мы поужинали, погасили свет и легли спать. Но уснуть я не мог: мысли роились в голове, не давали покоя. Кто она, Лидия Ивановна? Честный человек или артистка, которая мастерски разыгрывает спектакль, поставленный врагом? Может быть, я нужен только как маленькая, но очень важная ниточка, потянув за которую, гитлеровцы раскроют нашу разведывательную группу? Необходимо все хорошенько обдумать…

Вдруг слышу — на улице топот кованых сапог. Люди приближаются к нашему дому, поднимаются по деревянным ступенькам, ведущим на веранду. И — сильный стук в дверь.

— Откройте! — доносится из-за двери грубый голос.

«Ловушка!» — мелькнуло в голове.

Рука выхватила из-под подушки пистолет.

Лидия Ивановна выбежала на веранду, и я услышал ее сердитый, громкий голос:

— Какого черта вы тут шляетесь ночью? Спать людям не даете! А ну, убирайтесь отсюда быстрее!

— Мы из гестапо. Хотим проверить, кто у вас ночует. Немедленно откройте! — настаивали гитлеровцы.

Я мигом оделся, приготовил гранаты, взвел курок пистолета и отбросил задвижку в ставне. А Лидия Ивановна не унималась:

— Гляди, чего захотели. Я вам не открою! Можете ломать дверь. Но знайте: за это вам не поздоровится. Утром я пойду жаловаться господину Прицману. И он вам устроит такой нагоняй, что больше не захочется проверять мою квартиру.

Упоминание о фон Прицмане, очевидно, отрезвляюще подействовало на гестаповцев. Они еще продолжали бить в дверь и кричать «открой!», но уже не с таким упорством, как вначале.

Лидия Ивановна продолжала наступать. Она использовала весь арсенал пристойных, но крепких выражений, пересыпая их фамилиями высокопоставленных гитлеровских офицеров. Наконец этот словесный поединок закончился ее победой. Возбужденная, взволнованная, вбежала она в комнату и, увидев меня в полной боевой готовности, удивленно воскликнула:

— А это что за маскарад?

— Не стану же я спокойно ждать, пока сюда ворвутся гестаповцы, — ответил я. — Встреча с ними у меня не предусмотрена, но приветствовать их есть чем.

— Запомните, — Лисовская все еще не могла успокоиться, — никогда в моей квартире не было и не будет никаких неприятностей. Боитесь за свою голову? Можете не волноваться. С нее ни единый волос не упадет.

— Но я не люблю шутить с гестаповцами где бы то ни было.

— Все равно повторяю: тут вы в полной безопасности. Чувствуйте себя спокойно.