Я переступил порог комнаты и от неожиданности застыл на месте: человек двадцать в новой немецкой форме сидели и чистили оружие. Увидев меня, один из них вскочил и, щелкнув каблуками, отрапортовал:
— Товарищ командир! Группа советских военнопленных в количестве восемнадцати человек прибыла в ваше распоряжение и готова к отправке в партизанский отряд. Ждем ваших указаний.
Откровенно говоря, я растерялся. Этого еще не хватало! Среди бела дня вооруженная группа на явочной квартире! Кто им рассказал об отряде? Кто они? И нет ли среди них «доверенного лица» Александера?
Вошли Яблонский с Шевчуком (они были в соседней комнате). Яблонский рассказал, что знает товарищей давно, что они просили его установить связь с партизанами, помочь добраться в отряд и что он выполнил их просьбу.
Поздно было придумывать другой вариант: люди ушли из лагеря большой группой, и, если они к вечеру не возвратятся, их будут искать, и им нельзя отказать, если даже среди них и есть предатель.
Мы вышли с Шевчуком и Яблонским на кухню.
— Ты с ними беседовал? — спросил я Михаила.
— Да. Мне кажется, что ребята надежные. Правда, Пискунов… Уж очень он разговорчивый и какой-то скользкий. Всем интересуется, старается угодить. Даже зажигалку мне подарил. Все норовил куда-то пойти — за махоркой, но ребята его не пустили.
— И я тоже хорошо не знаю его, — сказал Яблонский. — А впрочем, ребята уверяют, что он человек надежный. Они говорят: «В нашей группе мы знаем друг друга. Это — гвардейская группа». Среди них — разведчики, саперы, пулеметчики и танкисты. Последние даже вздумали выкрасть у фашистов танк и на нем убежать к партизанам, но я им отсоветовал.
— Что ж, отправим всех, но сначала предупредим наших. Пусть они немного подождут, а я тем временем свяжусь с отрядом. Только смотрите, чтобы никто не отлучился.
Послав в отряд сообщение, я возвратился к Яблонскому, и мы отправили военнопленных на «маяк».
А на другой день в самом центре Ровно мы с Шевчуком неожиданно встретили Пискунова. Увидев нас, он обрадовался:
— Как хорошо, что я вас нашел! Вот уже битых два часа ищу вас по городу и не могу найти. Мне никто не дал адреса квартиры, где мы были, а я не запомнил. Нам срочно надо поговорить…
— Что случилось? — перебил его Шевчук. — Почему вы тут?
— Зайдем на какую-нибудь квартиру, и я обо всем расскажу. Случилось большое несчастье. Мне даже страшно вспомнить эту ночь. Идемте же куда-нибудь.
Я осмотрелся, не прицепился ли к нам «хвост». Нет, все, кажется, в порядке. Теперь действительно нужно с этим Пискуновым куда-то пойти. На квартиру? Нет, это опасно. Сесть на лавочке в сквере? Тоже неудобно.
— Пошли на пляж, по дороге все расскажешь, — предложил я.
Рассказ Пискунова был коротким:
— Мы прибыли на «маяк». Партизаны встретили нас хорошо. Особенно старший. Семенов — его фамилия. Валентин Семенов. Дождались сумерек и двинулись в отряд. По дороге наскочили на вражескую засаду. Но это были не немцы. Вероятно, националисты. Всех наших перебили, только мне посчастливилось убежать. Я не стал блуждать по лесу, а решил вернуться в город, разыскать вас и предупредить, что на «маяк» идти опасно. Всех, кто в городе, нужно об этом немедленно оповестить. Всю ночь я не спал, очень устал. И ноги натер.
То, о чем рассказал Пискунов, казалось правдоподобным. И впрямь места вокруг Оржевских хуторов кишели националистическими бандами. Пискунов был на «маяке», видел наших, Валю Семенова. Все это так. Но почему только один Пискунов остался в живых? Пискунов, который и раньше казался нам подозрительным. Но ведь могло случиться, что именно ему удалось убежать. И вот он возвращается в город, чтобы предупредить нас об опасности. Обвинять Пискунова в измене? Нет, мы не имеем права. У нас нет доказательств. Подозрения, догадки — это еще не доказательства. Как быть?
Если Пискунов говорит правду, мы отрезаны от отряда. Если врет, — значит, он предатель. Но как проверить, если на каждом шагу подстерегает опасность? Терять время нельзя. Нужно решать. Задержать Пискунова нет возможности. Придется отпустить его и договориться о встрече вечером на одной из конспиративных квартир. Если Пискунов предатель, гестапо обязательно устроит там засаду. Дать ложный адрес? Нет, лучше назвать квартиру Марчука — Кислицы, агента уголовной полиции. Пискунову же сказать, что мы встретимся на улице или на берегу речки, а оттуда уже пойдем на конспиративную квартиру, где состоится экстренное совещание всех наших разведчиков.
До вечера необходимо увидеть Николая Ивановича, Марию Левицкую, других наших разведчиков. А может, кто из наших прибыл с «маяка»? Возможно, Лидия Ивановна кое-что знает? Вчера вечером она должна была встретиться с Александером, а этот болтун не выдержал бы, если имеет какое-то отношение к Пискунову.
Так думал я, пока мы шли втроем вдоль берега реки. Шевчук с Пискуновым впереди разговаривал, а я держался в нескольких шагах сзади и мысленно взвешивал все «за» и «против».
Обдумав все как следует, я ускорил шаг, догнал Шевчука и Пискунова и сказал:
— Пока что нам придется расстаться. Известим наших, чтоб собрались на одной из квартир, а мы с вами встретимся здесь и пойдем туда вместе.
— А может, нет необходимости встречаться у реки? — возразил мне Пискунов. — Вы лучше дайте мне адрес квартиры и пароль, и мы встретимся там. И пусть туда придет ваш старший, я ему должен кое-что сообщить.
«Ишь, куда гнет! — подумал я. — Подавай ему адрес, пароль да еще старшего! Адрес дать нужно, но без пароля. И встреча у реки тоже необходима».