Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы - Страница 171

171

— Погоди-ка, — заметил Коля Струтинский. — Если память мне не изменяет, у Казика Домбровского в Здолбунове родственники, они работают на цементном заводе. Сегодня я буду у него и спрошу. Если это так, то считайте, товарищи, что цементный завод — наш.

Коля не ошибся: шурин нашего ровенского подпольщика Казимира Домбровского — Жорж Жукотинский — был цементник, и сам Казик, хоть это ему и трудно было (у него была повреждена нога, и он хромал), согласился поехать в Здолбунов, познакомить меня со своим родичем.

Дверь нам открыл сам хозяин — худощавый молодой человек с голубыми глазами, которые никак не гармонировали с черной шевелюрой. Но это редкое сочетание придавало его лицу какую-то особую прелесть.

— Дзень добры, — поздоровался он с нами, приятно улыбнувшись, и его лицо стало еще привлекательнее.

— Знакомься, Жорж, — заговорил Домбровский, — это мой хороший приятель… — Он замолчал, не зная, следует ли сразу называть мое настоящее имя. — Впрочем, — обратился он ко мне, — представляйтесь лучше сами.

Ну и хитрец этот Казик, вывернулся-таки! Как же мне назваться? Яном Богинским или своим настоящим именем? Пожалуй, лучше настоящим. У нас с этим парнем предстоит откровенный разговор, и нет нужды хитрить. И я осмелился.

— Гнидюк моя фамилия. А в Ровно меня больше знают как Яна Богинского, коммерсанта…

— А как разрешите мне представить вас моим домашним — жене и теще? — спросил Жукотинский.

— По-вашему, как будет лучше? Вы хозяин, вам и карты в руки. Во всяком случае, вы понимаете, что я пришел сюда не как коммерсант и беседовать с вам; буду не по торговым делам.

— Это я понимаю. — Он задумался. — Пожалуй, пока что вам лучше будет оставаться для моих дам господином Яном Богинским. Нет необходимости вмешивать их в наши дела.

Осторожность Жукотинского мне понравилась.

Долго пояснять ему цель своего визита не пришлось, как не пришлось ожидать, пока он решит: да или нет. Да разве могло быть «нет», если и он, и его товарищи на заводе давно уже считают себя подпольщиками и все время только об одном думают — как бы навредить оккупантам!

— У меня есть мысль — уничтожить одного ненавистного фашиста, директора нашего завода, — признался Жорж. — Негодяй, каких свет не видывал. Глумится над работниками, за самую малую провинность увольняет с работы, принуждает работать по двенадцать часов в сутки, взятки берет, а кто не даст — тех стращает гестапо. Многих ни в чем не повинных уже арестовали и вывезли неведомо куда.

— Но разве это выход — убить одного гада? — заметил я. — Не станет одного, назначат другого, может, еще злее, чем этот…

— А мы и того…

— Кто это «мы»?

— Да у нас есть там несколько ребят — не буду называть кто. Для начала могу вас познакомить с моим шурином Владеком. Парень хоть куда. Познакомитесь — увидите.

— Так у вас что же — подпольная организация, что ли? Поддерживаете с кем-нибудь связь?

— Какая там организация? Просто собираемся и советуемся, как бы швабам насолить. А я предложил мерзавца прикончить…

— Я не советовал бы этого делать. Дело не в одной личности — пусть он и фашист, и директор. Бороться нужно более эффективными средствами и так, чтобы наносить ощутительный вред гитлеровцам. Я плоховато представляю себе технологию производства цемента, но знаю, что бывает цемент хороший, а бывает и плохой. А что делать, чтобы вместо хорошего цемента немцы получали плохой, — не мне вас учить. Вот о чем вам надо бы подумать! И это не только мое мнение. Перед тем как идти к вам, я беседовал со своими товарищами, разведчиками нашего отряда. Они тоже считают, что на цементном заводе можно развернуть диверсионную деятельность. Правда, у меня не было еще возможности снестись с командованием отряда, но я уверен, что и оно поддержит эту идею.

Спустя несколько дней мы получили из штаба шифровку, в ней полностью одобрялись наши планы насчет цементного завода. Когда Жукотинский узнал об этом, он с радостью заявил, что считает себя и своих товарищей в полном подчинении у командования отряда.

За короткое время, прошедшее с нашей первой встречи, Жорж успел сделать немало. Прежде всего нашел общий язык с лаборантом, который определял качество цемента и выписывал свидетельство на каждую очередную партию. Это требовалось для того, чтобы всегда было достаточно продукции, которой предстояло идти на сооружение объектов специального назначения. А на эти объекты, как правило, отправляли цемент высших марок.

Затем вместе со своим родственником — Владеком Пилипчуком — они вывели из строя канатную дорогу, и завод остановился. А пока стояло производство, подпольщики познакомились с работниками вращающихся печей и сотрудниками лаборатории, объяснили им, что к чему, и очередную партию цемента специального назначения, изготовленную по «новой технологии», после лабораторного анализа сплавили в Германию.

Позднее Жукотинскому удалось найти надежных людей в канцелярии, и мы начали получать сведения, куда и в каком количестве отгружается цемент. На первый взгляд могло показаться, что сведения эти незначительны, но тщательный анализ заказов на продукцию завода и нарядов на отпуск этой продукции, а также бухгалтерских документов о банковских операциях давал возможность делать достаточно серьезные предположения о месте строительства важных военных объектов и даже определять объемы этого строительства. Несомненно было, что эти объекты имели стратегическое значение, поскольку в сопроводительных бумагах и нарядах называлась высшая марка цемента.

171