Когда я стою перед памятником Приходько, мне кажется, что это памятник не только ему, а и всем его побратимам, всем, кто ценой жизни добыл себе право на бессмертие.
Знакомой дорогой иду на улицу Ивана Франко, к домику, где по сию пору живет семья Шмерег. Годы наложили печать на все. Лицо Михаила Васильевича избороздили морщины, поредевшие волосы на голове совсем поседели. Но, несмотря на годы, на пенсионный возраст, он все так же бодр и энергичен, как когда-то. Младший Шмерега — Сергей — еще работает, там же, в депо. Завел свою семью, свой дом. Оба брата — известные, уважаемые люди, передовики производства, не один раз получали премии и благодарности, о них пишут в местной прессе.
Нет уже Анастасии Тарасовны — мудрой, сердечной женщины, хозяйки гостеприимного дома…
Гордится Михаил Шмерега своими сыновьями: Алексей живет и работает в Мурманске, Василий служит во флоте, Юрий — помощник машиниста паровоза.
Дмитрий Красноголовец после войны не захотел бросать портняжное дело. Его спрашивали: «Может, Дмитрий Михайлович, вернетесь в железнодорожную милицию?» — «Куда уж мне! — отвечал он. — И годы не те, и здоровье». В дни, когда праздновали двадцатилетие Победы советского народа над гитлеровской Германией, мне было очень приятно поздравить его с высокой правительственной наградой — орденом Красного Знамени.
А Петр Бойко не дожил до этих дней — сердце не выдержало. Дочь его, юная подпольщица Валя, — теперь инженер-геодезист. Она окончила Львовский политехнический институт и выехала на работу в Прибалтику.
Жорж Жукотинский и Владек Пилипчук живут в Польской Народной Республике, в городе Замосць. Они навещают Советский Союз, бывают в Здолбунове, но чаще всего — в Москве. И это не случайно: ведь здесь, в столице нашей Родины, живет Ванда — та самая Ванда, которая сыграла немалую роль в сложной боевой операции по взрыву железнодорожного моста. Только теперь она — нежная и заботливая мать. В партизанском отряде Ванда познакомилась с разведчиком Владимиром Ступиным и после войны стала его женой. Владимир Иванович закончил Московский художественно-архитектурный институт, готовится к защите кандидатской диссертации.
Во Львове я часто встречаюсь и с Венедиктом Кушнеруком. В дни войны нам так и не удалось познакомиться, я знал о нем только из рассказов Петра Бойко. И вот спустя много лет мне случилось побывать в Сокальском районе Львовской области, где велась геологическая разведка залежей каменного угля. Там я услышал знакомую фамилию: Кушнерук. И хотя Кушнеруков на белом свете немало, этот инженер-геолог оказался именно тем, о ком я думал. Познакомились, вспомнили былое… Недавно я поздравил Венедикта Кушнерука с успешной защитой диссертации на степень кандидата геолого-минералогических наук.
Я долго не мог выяснить судьбу Иржи Гроуды и других чешских товарищей. Слышал только, что сразу же после освобождения Здолбунова от гитлеровской оккупации они пошли добровольцами в ряды Советской Армии и погнали фашистов на запад. А позднее? Что сталось с ними?
Май тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Во Львов на торжества по случаю двадцатилетия Победы над гитлеровским фашизмом прибывает делегация Общества чехословацко-советской дружбы. В числе гостей — вдова пламенного чешского писателя-коммуниста Юлиуса Фучика — Густа Фучикова. Она представляет своих коллег — активистов общества.
Подполковник танковых войск Чехословацкой армии протягивает мне руку:
— Владимир Паличка.
Паличка? Может быть, и на этот раз счастливый случай свел меня с бывшим здолбуновским подпольщиком? Мы не были знакомы, условия конспирации не позволяли нам встречаться тогда. Тот Владимир Паличка, который вместе с Гроудой работал в Здолбуновском депо, даже ничего обо мне не знал. Ему было известно, что Иржи получает задания из партизанского отряда, а от кого именно — оставалось тайной. Он знал только одного человека: Леню Клименко.
Спрашиваю подполковника:
— Вы случайно не из Здолбунова?
Смотрит на меня пытливым взглядом и отвечает:
— А что — и вы здолбуновский?
Так больше чем через два десятилетия познакомились двое людей, в годы войны плечом к плечу боровшихся с врагом.
Припомнили мы историю с поворотным кругом, резиновые шланги, шпалы-мины, желтые танки… Вспомнили Колю Приходько, с которым Паличка до войны состоял в одной комсомольской организации, Леню Клименко, который всякий раз, встречаясь с Владимиром, подавал новые идеи, Иржи Гроуду — того самого, который когда-то сказал мне: «Зовите меня просто Юрой».
Где же ты сейчас, соудруг Гроуда?
…Татры, ноябрь тысяча девятьсот сорок четвертого года. Части Первого чехословацкого армейского корпуса ведут борьбу с гитлеровцами, освобождая родную землю. Дуклянское ущелье. Высоты Яруха, Обшар, Кота, Грабив, Безымянная… Овладеть этими высотами и закрепиться на них — значит пробиться на дорогу, которая ведет в глубь Словакии, а дальше — на Прагу.
Враг свирепо обороняется: каждую атаку чехословацких бойцов встречает градом пуль, мин и гранат. Особенно яростный бой шел за высоту Безымянную — последний опорный пункт гитлеровцев на Дуклянском перевале.
На левом крыле батальона в атаку шла ударная группа автоматчиков под командованием поручика Иржи Гроуды. Из вражеского дота, расположенного на высоте, непрерывно строчил пулемет. Гроуда подполз почти вплотную к доту, быстро вскочил и швырнул в бойницу связку гранат. Пулемет замолчал.
— Вперед, ребята! Ура! — закричал Иржи и кинулся на гору. Но внезапно разорвалась мина, и Гроуда упал. Он лежал, истекая кровью, и губы его шептали: «Вперед, ребята!.. Вперед!..»